Я созрел душой для светлых,
Светлых и прозрачных дней.
Стал взор мой бел,
Как монашеская постель.

Я несу свой огонь, не таясь,
Не боясь от него сгореть,
Но послушай, как страшно звучит,
Стучится в окно метель.

Каждый клубок пурги, этой пурги — живой,
Свет фонарей отражен льдинками злобных глаз.
Бесы зовут наружу, в стужу уйти с пургой
Туда, где мертва вода, туда, где дурманит газ.

Белые стены, храните, спасите нас —
Без зеркал, в которых соблазн,
Без слов, в которых беда.
Молчанье мое — заклинанье мое,
Темнота — моя больная сестра.
Пока я жив, пока я жив — они не войдут сюда,
Они не войдут сюда...

Бесы просят служить, но я не служу никому.
Даже тебе, даже себе, даже тому, чья власть.
И если Он еще жив, то я не служу и Ему,
Я украл ровно столько огня, чтобы больше его не красть.

Бесы грохочут по крыше, на крыше такая ночь —
Длинная ночь для того, для того, кто не может ждать.
Но она улетит быстрее, быстрее, чем птица прочь —
Если б я точно не знал, я бы не стал гадать.

Белые стены, храните, спасите нас —
Без зеркал, в которых соблазн,
Без слов, в которых беда.
Молчанье мое — заклинанье мое,
Темнота — моя больная сестра.
Пока я жив, пока я жив — они не войдут сюда,
Они не войдут сюда...