Как, далёко-далёко, где-то там в Подмосковье
Фотографию сына уронила рука.
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто ЗК.
 
Мать прислала письмо: "Захворала, сынок.
Знать готовить бельё, уж подходит мне срок.
Только прежде чем в путь, мне хотя бы разок
Перед смертью взглянуть на тебя бы, сынок.

Потеряла покой, всё одно. Как ты там?
Неужели с тобой уж не свидеться нам?
Я б примчалась к тебе, да подняться не в мочь".
И на дерзкий побег, и на дерзкий побег он пошёл в ту же ночь.

В небо взмыла ракета и упала за реку,
Ночь опять проглотила очертанья тайги.
А из леса навстречу беглецу - человеку
Вышел волк-одиночка и оскалил клыки.

Человек вынул нож: "Серый, ты не шути.
Хочешь крови? Ну что ж - я такой же, как ты;
Только стоит ли бой затевать смертный нам.
Слышишь лай? То за мной псы идут по пятам.

Я ведь тоже как зверь - в угол загнан людьми,
А раз так. Что теперь нам делить, чёрт возьми.
Видишь сам - Бог не дал ни тебе и ни мне".
Волк ещё постоял, волк ещё постоял и растаял во тьме.

Рвали повод собаки, в кровь сдирая ладони.
След петлял и терялся, злобно выла пурга.
А по белому снегу уходил от погони
Человек в телогрейке или просто ЗК.

И ефрейтор один, тоже мать вспоминал,
И средь чёрных осин, всё бойчее шагал.
Десять суток цена - кто назначил её
Вот мелькнула спина, и поднялось цевьё.

Сухо щелкнул затвор, оглянулся ЗК.
"Сука" - выдохнул он и взглянул в облака.
А вверху пустота, лишь вдали по кривой
Покатилась звезда, покатилась звезда, словно в отпуск домой.

Снег расплавили гильзы, и истёк алой кровью
Человек в телогрейке, безымянный ЗК
А далёко, далёко, где-то там, в Подмосковье
Фотографию сына уронила рука.
А далёко, далёко, где-то там, в Подмосковье
Фотографию сына уронила рука.