Огромный амурский лиман, который гиляки называют Малым морем, оказался, как и предупреждали Чихачев и Попов, усеянным мелями. Шхуна часто садилась на них. Лиман местами глубок. Ветры дуют тут почти беспрерывно. Погода переменчива. Под темными высокими тучами прибрежные горы иногда кажутся огромными и грозными. То горы скрыты, низкий слой рыжего тумана мчится при сильном ветре. Туман негуст, где-то близко солнце, оно просвечивает временами и вдруг брызнет сквозь разрывы, и зажелтеет вокруг мутная, взбитая на мелях вода. Далекой полоской синеет на горизонте Сахалин. Гиляк-лоцман, взятый в одной из прибрежных деревень, вместо помощи чуть не погубил шхуну, крепко посадив ее на лайду. Гиляку подносили кулаки к носу, ругали его наперебой, делали страшные физиономии. Он курил свою трубку и молчал с невозмутимым видом. – Предполагает, что шхуне так же просто стянуться с мели, как и его лодке! – с досадой говорил Римский-Корсаков, когда шхуна стала крениться на обсыхавшей в отлив мели. – На счастье, тихая погода! С подъемом воды снялись с мели, отошли на глубину. Утром шли по лиману под парами. День ясный. Сопки близки и ярко-зелены. Отчетливо видны красные скалистые обрывы и остроголовые вершины темно-зеленых елей. Небо яркое… Шхуна вошла в устье реки. Это как бы огромный раструб между широко расступающихся скалистых мысов. На скалах – леса. В одной из зеленых тихих бухт бросили якорь. Гиляк-лоцман поставил шхуну так, что она укрыта пятифутовой отмелью, на случай, если будет ветер с моря. Гиляку больше не грозили, он получил обещанные десять аршин шертинга[*] и, довольный, отправился восвояси.
[*]Шертинг – род хлопчатобумажной ткани.
Шхуна в безопасности. Глубина – три сажени. Чихачев радовался, что близко Петровское. Он рассказывал в этот вечер об Екатерине Ивановне, как ее любят все, даже гиляки, как она учит их детей, лечит. Как тянет вместе со всем гарнизоном, с мужем и матросами канат под дубинушку, когда приходится вытаскивать суда на берег, и как матросы всегда этому рады и кричат: «Катя идет!» – и налегают изо всей силы, дружно. Все зовут ее просто «Катя»… Она красива, как ангел, очаровала такого зверя, как немецкий шкипер китобоя. Римский-Корсаков слушал внимательно и с интересом, но все время думал о своем. – А вы знаете, Николай Матвеевич, нам не придется идти в Петровское, – сказал он. – Нельзя рисковать! Лиман усеян мелями. Мы сделали все, что в наших силах. К тому же слишком долго провалялись мы на мелях! Собрали офицеров и стали совещаться. Римский-Корсаков объявил, что не рискует вести шхуну через северный бар.
Решили, что инженер Зарубин займется ремонтом машины, Римский-Корсаков на баркасе завтра же отправляется в Петровское, но не морем, а по заливу Счастья, где гораздо спокойней. Одновременно Чихачев на гичке[*] идет в Николаевский пост. Так сведения о положении Амурской экспедиции будут собраны быстро, и шхуна сколь возможно скорее отправится в обратный путь. Команда тем временем будет приводить все в порядок, красить.
[*]Гичка – легкая узкая и длинная шлюпка, употребляющаяся на военных кораблях.
Жаль стало Чихачеву, что не побывает он в Петровском и не повидается с Невельскими. «Ну, да ничего! – старался он утешиться. – Ведь может случиться, что Геннадий Иванович как раз в Николаевске, и мы встретимся, тогда вместе прибудем на шхуну. Если же он в Петровском, то, наверно, прибудет сюда с Воином Андреевичем, – захочет видеть первое паровое судно в Амуре. Обидно только, что не удастся встретить Екатерину Ивановну. Впрочем, еще все впереди, даст бог, вся эскадра войдет в Амур». – У Невельского в экспедиции теперь, надо полагать, гораздо лучше стало, – говорил Чихачев капитану. – Когда год назад я уезжал, было очень тяжело. Муравьев дал слово, что нынче пришлет людей, паровое судно, товары для продажи маньчжурам, оружие, продовольствие. – Вот посмотрим, что там теперь! Судя по вашим рассказам, Муравьев – благородный человек, – отвечал Римский-Корсаков. – Надо полагать, если он дал слово, то и постарается исполнить. Но парового судна в лимане что-то не видно. Римский-Корсаков оглядывал на рассвете пустынные воды огромного лимана. «Может быть, пароход в северной части делает промеры?» Воин Андреевич замечал, что его лейтенант расстроен. Но что поделаешь! Только он мог идти в Николаевск. Не посылать же мичмана Анжу или доктора. Готовили к спуску баркас. «Ну что же, – утешал себя Чихачев, стоя на палубе, – такова, видно, судьба! В самом деле, не идти же шхуне! Северный бар еще опасней южного. Течения разные, река капризна. Ну что же, что же… Пора мне в путь». Из открытых люков доносился лязг и стук металла. Там уже начали ремонт. Берега Амура сегодня опять очень хороши – ярко-зеленые, со скалами. Очень походит на Скандинавию. Уж начался сентябрь, а желтизна в лесах только кое-где видна. На правом берегу – огромный купол какой-то сопки кажется голубым, прозрачным. Все время летают утки и гуси и множество разной другой дичи. Вдали местами море от нее черно, слышится сплошной гомон; кажется, миллионы птиц там кричат. Все хорошо. Жаль, что ветерок начинается. Подходит туземная лодка с темным рыбокожим парусом. Она давно была замечена, шла к шхуне со стороны Лангра. – Николай Матвеевич, вы по-гиляцки, пожалуйста, поговорите с ним, – попросил Римский-Корсаков. – Николай, здорово! – подымаясь, заявил по-русски гиляк, подходя к борту. И доктор Вейрих, и Зарубин, и мичман Анжу, и штурман Попов – все поспешили на палубу, желая видеть, с кем это встретился тут Чихачев. Матросы столпились у борта. – А-а! Таркун! – узнал гиляка Николай Матвеевич. В лодке стоял молодой рослый, видный гиляк в новой нерпичьей юбке, как из золотистого бархата. Молодая ловкая гилячка в русском, умело сшитом ситцевом платье убирала парус. Другая, старая гилячка с младенцем на руках и двое парнишек смотрели с любопытством. Молодая гилячка бросила из-за плеча живой взгляд, лукавый и застенчивый. Поднявшись на палубу, Таркун хотел подать руку Чихачеву, но тот обнял его, и они оба одинаково поцеловали друг друга в щеки. После этого Таркун спросил, кто капитан, и подал руку Римскому-Корсакову, а потом всем офицерам и матросам. – Невельской где? – спросил Чихачев. – Невельской, однако, уже дома. – А где он был? – Куда-то ходил морем. – Знаменитый гиляк, Воин Андреевич, – сказал Чихачев. – Он, господа, первый указал месторождение сахалинского угля. Приятель Геннадия Ивановича Невельского… Постой, да ведь это Сакани у тебя в лодке. Сакани – любимица Екатерины Ивановны, господа. – Пригласите ее сюда, Николай Матвеевич, – сказал капитан. Чихачев рассказал, как Сакани была спасена. – Сакани, поднимайся сюда, пожалуйста. Братцы, пособите ей. А это чьи ребята? – Это наши деревенские. – Так что нового на посту? – Огород стал большой. Еще избы построили. – А пароход пришел? – Пришел! Только плохой, не ходит! – А товар привезли? – Товару много. – А людей много? – Много, однако, двадцать еще пришло. – И это все? – Все. – Да ты давно там был? – Как льды ушли! Сакани поднялась на палубу, глядя исподлобья и закрываясь краешком платка. Чихачев подвел ее к офицерам, и она поздоровалась с ними за руку. – У Екатерины Ивановны сын? – спросил Чихачев. – Нет, девка, – ответила Сакани. – Еще другой капитан пришел, у него тоже жена, – добавил Таркун. – Спросите свого приятеля, Николай Матвеевич, не сможет ли он нам рыбы доставить на засол. Таркун охотно согласился. – А ты, Николай, куда собрался? – В Николаевск. А капитан – в Петровское. – Ветер будет сегодня, не ходи! Гиляков провели по палубе, открыли и показали им наполненные угольные люки. – Все это взято на Сахалине. Там, где ты сказал, есть пласты! Таркуну объяснили, что уголь сжигается в топке, кипит вода и как пар толкает крышку на чайнике, так он и в машине толкает поршень. Гиляк все это уже слыхал. – А почему сейчас труба не дымит? – спросил он. – Починяем машину! – ответил Зарубин. – Это машинный джанги-хозяин! – представил его Чихачев. – Как тебя зовут? Инженер ответил. – Машину покажешь? – Покажу. – Хорошо! – ответил Таркун. – Стучишь, рыбу нам не пугаешь? – пошутил он. – Починим, затопим, и труба задымит! – И пойдет? – Да. – У-у! Без ветра! И мы слыхали – свистит. Мы с Лангра заметили, корабль идет, труба дымит, ходит туда и сюда. Я тебя, Николай, давно ждал! Невельской сказал – ты придешь. Я увидал – лодка с трубой, однако, Николай пришел. Чихачеву и Римскому-Корсакову пришлось задержаться. Гиляков пригласили к завтраку. – Скорей починяй шхуну, – сказал Таркун инженеру. – Мне охота посмотреть, как пароход ходит. А Тятиха ты, Николай, помнишь? Ух, он увидел: труба – боялся! – А помнишь, Таркун, как все началось с твоей пуговицы? Невельской еще говорил тебе, что очень она для нас дорога. – Как же! Таркун вызвался сопровождать Чихачева. Но Николай Матвеевич сказал, что важней позаботиться о снабжении шхуны рыбой и, если можно, мясом. Простившись с гиляком, Николай Матвеевич с матросами пошел на гичке в реку. Через некоторое время уехали и гиляки. Темный их парус быстро удалялся. Пока Римский-Корсаков отдавал последние распоряжения, ветер стал свежеть. Предсказание гиляка сбывалось. На отмель выбегали огромные волны. Гребцы в байковых куртках были готовы. В баркас погрузили ящики с фруктами, консервами и сахаром и мешки с белой мукой. Все куплено Чихачевым и Римским-Корсаковым на Бонин-Сима у европейских торговцев или добыто на эскадре. «Если бы знать раньше, многое можно бы приобрести для Невельских в Гонконге и Сингапуре! Какое там множество товаров всевозможных из Европы!» Об этом Воин Андреевич и Чихачев не раз сожалели. «Но Николай Матвеевич хоть консервы закупил на Сандвичевых!» Баркас пошел на мыс Пуир – красновато-желтую скалу, видневшуюся на другом берегу. У встречных гиляков купили рыбы. Лавируя против ветра, вошли в залив Счастья между материком и островом Лангр. На острове видна деревня, в которой жил Таркун. Лангр тянется к северу, а дальше, по карте, низкий остров Удд, а за ним длинная Петровская коса. Между этими островами и материком – залив Счастья, мелководный, похожий на огромное озеро. Кругом пески и вода. Начался проливной дождь с ветром. Из залива шло сильное течение. Темнело. На материковом берегу залива, в густом еловом лесу, разбили палатку, развели костер и стали варить лососей.
Тайга шумела все сильней, дождь холодный…
|