За думами Егор незаметно добрался до Додьги.

- Доехали, - сказал он маленькой гольдке, остановив Савраску подле Ивановой избы.

Дельдика забеспокоилась и что-то залепетала по-своему. Егор помог ей выбраться из розвальней и повел в избу. Притворив за собой дверь жарко натопленной избы, мужик покашлял, но из темноты никто не отзывался. Слышно было только, как, часто и быстро стуча ногой, зачесалась в углу собака.

- Григорьевна, ты дома? - спросил Кузнецов.

- Кто это? - послышался с полатей испуганный и хриплый голос Бердышова.

- Никак, это ты, Иван? Слезь, я тебе гостью привез.

- Чего это тебя в полночь носит?.. Анна, поди засвети огонька: кого он там привез?

Бердышова слезла на пол, высекла огонь и зажгла лучину.

- Дельдика! - с восторгом воскликнула она, и обе гольдки радостно бросились друг к другу.

Тем временем Иван Карпыч слез с полатей и, поджав ноги, присел на лавку.

- Ты к китайцам, что ль, ездил? - спросил он.

- К ним, - ответил Егор.

Бердышов достал табак и трубку и, поудобней привалясь к горячему чувалу, закурил.

- Я продрог сегодня, беда, иззяб. И с чего, сам не знаю, будто не силен мороз, - посетовал Иван.

- А я полагал, что ты на этот раз подольше пособолюешь.

- Ничего не попалось, - удрученно ответил Иван. - За пустяками проходил, измаялся, ног не чую.

Впрочем, и при удачной охоте он редко сознавался, что взял добычу. Возвратившись с промысла, он обычно жаловался, что все плохо, что напрасно проходил в тайге.

- Ну-ка, ну-ка, рассказывай, - оживился Бердышов. - Григория видел ли?

- Как не видел! Кабы ты знал, Иван Карпыч, чего там сегодня стряслось...

- Значит, это ты неспроста девчонку-то привез? Э-э, да у тебя морда покорябана. А что это, синяк?

- Такая там передряга была! - вздохнул Егор.

Бердышов сразу повеселел.

- Как дело к весне подходит, пора гольдам долги отдавать, так торгаши за их девок берутся. Это уж известно. А это гольдам - острый нож.

Егор стал рассказывать про свои приключения.

- Так ты, оказывается, и мехами раздобылся? Ладно, значит, у тебя старуха лекарит. Это хорошо, теперь мылкинские на нее молиться станут, заключил Иван по-своему рассказ Егора.

Кузнецов, между прочим, помянул, что обеих чернобурок он отобрал обратно и привез домой.

- Теперь боюсь, как бы чего не вышло, - не дай бог, они жаловаться станут.

Бердышов от души хохотал, слушая Егора.

- Здорово ты им задал!.. И не бойся, ничего не станется, - говорил он, вытирая слезы, навернувшиеся от смеха.

- Сам посуди - восемь рублей за пару чернобурок!

Иван Карпыч слез на пол и обулся.

- Ладно, что девку привез.

- Он подошел к Дельдике, сидевшей на табуретке, и потрепал ее по голове. - Пусть живет, Анне будет помощницей. Хорошая девка! - вдруг засмеялся он. - Без обмана... Если бы не ты, некуда бы ей деться. - Дельдика замерла от его прикосновения и, не смея шевельнуться, косилась на Ангу. - Так восемь рублей тебе Гао не пожалел за шкуры? - обернулся Иван к Егору.

- А сам-то ты не продаешь ему свою добычу?

- Не продаю и не стану продавать. Больше ему от меня соболей не видать. Вот пойдет с Хабаровки почта, соберу свои меха, доберусь до Софийска или до самого Николаевска. Хочешь, и твоих чернобурок отвезу?

- Можно, конечно, - согласился Егор.

Иван вышел проводить его.

Ветер менялся. Небо затягивало тучами. Луна купалась в белых пенистых волнах.

- Эх, отощала у тебя коняга! - Иван похлопал Саврасого по заиндевелой спине. - Чего это бока-то ей как сшило?

- Корма нет, без овса стоит.

- Ничего, скоро оправится.

- Разве что! - ответил Егор и, взяв Саврасого под уздцы, направился к своей избе. - Завтра приду к тебе.

- Приходи, - отозвался Иван и заскрипел дверью.

Дома у Кузнецовых не спали. Наталья послала Федюшку распрячь коня и внести муку, а сама накрыла на стол. Дети слезли с печи и уселись на лавке. Для них не было большего удовольствия, чем слушать отца, когда он откуда-нибудь приезжал. По его рассказам они узнавали окружающий мир, людей.

Егор умылся и сел за стол. Он ужинал ухой, черствым хлебом. Лучина, воткнутая в светец, освещала русское лицо его со светлой бородой и острыми глазами. Егор рассказал, как поссорился с торговцами.

- Анга тоже сказывала про этих купцов, будь они неладны! - поддакнула мужу Наталья. - Окаянные, что делают с гольдами, а те терпят.

- Торговля: не обманешь - не продашь... - заключил лежавший на полатях дед.

Когда все легли спать, Наталья убрала посуду, потушила огонь и легла подле мужа.

"Завтра чуть свет побегу к Анге смотреть гольдскую девчонку", решила она.

С содроганием она думала о судьбе, которая ждала Дельдику, если бы за нее не вступился Егор. Муж представился ей смелым, сильным, ее умиляло, что он подвергался опасности из-за маленькой гольдки. И она обняла его крепко, как, бывало, обнимала, когда только что вышла замуж.

* * *

Наутро Егор принес Бердышову своих чернобурок и просил продать их повыгодней.

- Уж постараюсь для тебя, Кондратьич.

День был ясный, солнечный, с крыши обильно капало.

- Как теплеет-то! - говорил Егор, глядя в оттаявшее окошко. - Успеешь ли до распутицы?

- Еще холода будут, - возразил Иван. - Это только немного отпускает, а как ветер подует, ударит морозище, снова закрутит пурга. Беда, как зима сызнова настанет! Амур еще не скоро тронется.

- Нартами ты бы живо отмахал.

- Забота с собаками, да и в городе трудно с ними, - возразил Бердышов.

Он не хотел ехать один с дорогим грузом. С почтой было надежнее.

- Тепло-то тепло, но ненадолго, - снова заговорил Бердышов, выходя из дому. - Сейчас самое время для цинги. Ты смотри, Егор, не оцингуй тут без меня.

Санка Барабанов протрусил мимо них верхом, направляясь к проруби поить коня.

Федор встретил мужиков у землянок.

- Все почту ждешь? - спросил он у Ивана.

- Скоро должна быть.

- Дед у нас занемог опять, - сказал Егор.

- Надо баб гонять в тайгу, чтобы клюкву, бруснику искали, рыбу свежую надо есть, не вымораживать ее, сырую хорошо бы, тоже помогает мясо сырое, хвою пить надо. Разные средства есть против этой цинги.

- По-ошта едет! - вдруг прокричал со льда Санка.

- Где увидал? - отозвался отец.

- Эвон... Через торосник переезжает.

- Обознался ты! Ничего не видно!

- Чего обознался! - кричал Санка, отъезжая от проруби. - Вон она! парнишка показал рукой и, ударив коня ногами, поскакал обратно к берегу.

- Верно, колокольцы слыхать, - согласился Иван. - Востроглазый он у тебя, нас переглядел.

Туда вон сколько верст будет!

Часа через полтора к поселью подъезжали груженые кошевки. Ражие детины в собачьих дохах правили конями, запряженными попарно, гусем. В кошевках виднелись ружья.

- С этакими не пропадешь, - рассуждал Федор, - покатишь, как у Христа за пазухой, хоть тыщу с собой вези.

- Эй, здорово, паря Ванча! - сказал, ломая шапку, передний ямщик.

Переселенцы высыпали из землянок на талый прибрежный снег встречать приехавших. Ребятишки пустились бежать наперегонки с почтовыми конями.

Дед Кондрат вдруг заплакал и пошел в землянку.

- Ты чего это? - спросил его сын.

- Кабы весточку с родимой сторонки-то... - скривившись, пробормотал старик.