- Я тебе на всю жизнь обязан. Ты сына Игтонгку спас... я это никогда не позабуду, - говорил Чумбоке Дядюшка Дохсо. - Можешь у меня попросить все, что захочешь, - ничего не пожалею,
- Отдай за меня Одаку!
- А-на-на| - подпрыгнул Дохсо и взглянул с удивлением на дочь, как бы только сейчас- что-то сообразив.
По дороге в Кондон Чумбока все обдумал.
- Мы с тобой совсем не одного рода, - сказал он.
- Как так?
- Конечно! Она мне не сестра... Это глупости.
- А-на-на! - с досадой воскликнул старик, и видно было, что таким сватовством Чумбо сильно огорчил его. Дядюшка Дохсо повесил голову.
Проворно поднявшись, Чумбока принес из лодки хо с ханшином.
- Э-э, парень, да ты, оказывается, богатый, - заметил старик. - Я давно не пил араки. Наверно, уж целый год. Можно будет тебя послушать...
А у Чумбоки в лодке был целый ящик ханшина и мешочки с овсом, пшеном и кукурузой. Он действительно разбогател.
Дядюшка выпил.
- Парень, того, чего ты просишь, сделать нельзя, - сказал он. - Шибко большой грех.
Чумбока снова стал доказывать Дохсо, что он не брат Одаке.
- Ну, давай считаться дедушками... Я тебе докажу, что мы не брат с сестрой... Уже был случай, когда один Бельды... Ичинга Бельды женился на девушке своего рода.
- А ну, давай считаться! - согласился дядюшка Дохсо, подумав, что, может быть, дейст-вительно произошла ошибка и у молодых найдутся доказательства, что они не родственники: Тогда, пожалуй, можно поженить Одаку и Чумбоку. Будет такой умный зять. - Ну, давай считаться.
- Моего отца Ла род пришел с Нюмана. Там его корень. А твой дедушка был Нана, тунгус, по-нашему понимал плохо...
- Э-э нет! Это все равно! Оба Самары! Тьфу ты! Чуть не ввел меня в грех!
- Ну как же! Давай снова!
- Давай...
- Мой отец - Ла, а ее - Дохсо, у тебя отец - Чудинга, а мой - дедушка Иренгену. Его отец - Пояна, а твой дедушка - Тяп-Тяка, а отец Тяп-Тяка самый Нана и есть. Народ разный, значит.
- Нет, все равно Самар! - упрямствовал Дохсо.
Чумбока плюнул с досады и снова пошел за водкой. Он принес еще одну бутылку, а старухе отдал пшено и овес.
Вскоре собрались все Самары, стали пить водку. Сварилась каша.
- Вот парень сватается, - говорил Дохсо, - хочет увезти Одаку.
- Конечно, надо отдать ему девку! - соглашались голодные старики, усаживаясь вокруг котла и принимаясь за кашу.
- Ну, давай еще считаться, - сказал Дохсо.
Он все более склонялся к тому, чтобы отдать дочь за Чумбоку, но желал слышать ясные доказательства.
- Мой отец - Ла, а ее - Дохсо...
- Кто Дохсо? - испуганно встрепенулся дядя.
- Кто? Ты! - с сердцем прикрикнул Чумбо.
- А-а! - пьяно согласился старик.
- Твой отец - Чудинга, а наш дедушка - Иренгену...
Чумбока опять перечислил всех родственников, но старик снова заупрямился.
- Кто Иренгену? - выкатил Дохсо безумные глаза.
Чумбо обозлился и ударил дядюшку по затылку.
- Ты зачем дерешься?
- Убью тебя! - не в силах сдержать гнев, крикнул Чумбо. - Отдай Одаку или худо будет!
- Давай подарки, - отозвался Дохсо.
Чумбока сходил к лодке и принес старику и старухе по халату.
- Хороший подарок! Красивый! - обступили старуху гольдки.
- А вот как ты жить будешь? - не глядя на халаты, спросил дядюшка Дохсо. - Тебя маньчжуры убить могут... Хорошо бы, парень, с твоим нравом пойти в хунхузы. Нам будешь добычу привозить. Прежде у вас в деревне самым храбрым был твой брат Удога, но теперь он женился и обабился. Ты стал самым храбрым. Ты дерешься хорошо. Иди в хунхузы, тогда я тебе отдам Одаку. Я бы и без этого отдал, да закон боюсь. А если хунхуз будешь, то ничего, можешь закон не признавать. Будешь богатый. Родители жены любят, когда зять богатый... Иди в хунхузы.
Чумбо совсем не хотел стать разбойником. Он сказал, что не желает грабить и обижать людей, а будет жить честно.
- А-а! Жаль! - разочарованно молвил старик. Сам Дохсо мирно и честно прожил жизнь и никого не грабил. - Мне хотя бы на старости лет пожить как следует... Если бы ты, парень, был не дурак, то подобрал бы себе товарищей и пошел бы за добычей. Тебя все боялись бы. Ты бы грабил и таскал мне... Хунхузу и закон можно нарушить - на сестре жениться... Все равно хунхуз закон не признаёт.
- Я тебе все честно добуду, отдай только Одаку, - просил Чумбо. Нарушения закона не будет. У нас с братом ружье есть. Могу тебе подарить. Русское ружье!
- У-у! Честно никогда ни черта не достанешь. Все уйдет. А ружья мне не надо, я его боюсь.
Под растянутую сетку, около которой сидели Самары, подлез седой, такой же черноногий, как Дохсо, дед Ичинга.
- Конечно, отдай ему девку. Человек подвиг делал. Пусть берет. Он умнее нас и сам все знает.
Дохсо почесал под косой. Дед Ичинга был один из самых старых Самаров. Его стоило послушать.
Другие старики вступились за Чумбо. Игтонгка стал ругать отца и грозился избить, если не отдаст сестру. Дядюшка наконец уступил.
- Вот твой жених, - сказал он дочери.
Дед Ичинга играл на железной подковке с языком. Одака выпила и разрумянилась. Чумбока топтался перед ней под дедово гуденье.
- Ладно! Присылай сватов! - воскликнул дядюшка. - Отдадим за тебя...
Одака рассказывала, что Чумбока собирается построить новый дом на устье Горюна.
Дядюшка задумался.
- Да, ты хорошее место выбрал, если на устье Горюна хочешь дом построить. Две реки сходятся, и народу много ездит. Почти каждый день пройдет лодка.
Все стали хвалить Чумбоку и говорили Дохсо, что у него хороший будет зять. Старик готов был почувствовать себя счастливым, как вдруг какая-то непри ятная мысль овладела им.
- Что ты, дядя? - ласково спросил Чумбо.
- Я всегда помню, что Игтонгка убежал, - печально ответил Дохсо, теперь маньчжуры где увидят меня - убьют. Я всегда должен их бояться.
- Не бойся! - сказал Чумбо. - Я твой зять и всегда могу тебя защитить. Я же не боялся выстрелить в шамана. Я и их не побоюсь.
Он уже рассказывал про испытание Бичинги.
- Мы давно знаем, что Бичинга злодей и обманщик, - бормотал Ичинга.
Черноглазые большеголовые ребятишки жались к матерям, когда речь зашла про шамана. Особенно ругал его Кога, тот самый долговязый, остроголовый старик с бородой в три длинных седых волоска, который жил то в Бохоторе, то в Кондоне и который дал Чумбоке оморочку после его бегства от маньчжуров.
Между тем в стойбище пришла лодка. Приехали люди в рыжих шляпах.
- Кто это? - спросил Чумбо.
- Это лоча! - спокойно ответил Иренгену. - Наши знакомые. Не бойся их. Они на озере красное серебро моют... К нам ездят...
- Фомка приехал! - поднялся дядюшка Дохсо.
Гостей было двое. Из них сухой, русобородый и с длинным носом русский. Тунгус Афоня тоже называл себя русским. Не раз еще в былые годы Фомке приходил с купцом из-за хребтов. Приносил топоры, а иногда и самодельные русские ружья. Проезжая по стойбищам, якуты и русские "пробовали пески" - брали пробы на золото.
На этот раз русские приехали в деревню за табаком. Они знали, что у гольдов водится славный табак.
Все кондонцы перебрались с песков к гостям, в тальники. Самары стали обсуждать, сколько дней пришлось бы потратить, если поехать на Амур купить табаку.
Золото было, а табаку не было. Фомка и его друг Афоня решили не пожалеть рубах, шапок и шляп, променять их на табак гилякам, не знавшим цены золоту.
- На Мангму за табаком ехать быстро можно, - говорил Кога, подсаживаясь к Фомке.
- Только не проедешь! - воскликнул Дохсо.
Фомка спросил, что же за беда.
Дядюшка Дохсо рассказал про набеги маньчжуров, про бегство Игтонгки и про притесне-ние грабителей.
Фомка покачал головой.
- Мы дадим табаку, маленько-то дадим, - сказал Чумбо.
Среди выигрышей у него был табак. Парень принес и отдал русским две связки.
- Боитесь каких-то бродяг, - сказал Афоня, принимая подарок. Собрались бы да погнали их.
- А ты нам поможешь? - спросил Кога.
- Что, у вас самих силы, что ли, нет? Ружья есть...
Чумбо вспомнил, что когда-то такой же совет давал Алешка его отцу Ла. Чумбо хорошо помнил Алексея, как всегда помнят в тайге человека, который хотя бы раз проходил мимо. Алексей помог поймать лысого зверька, живущего чужой добычей, и сравнивал его с пришлыми грабителями. А главное - он сменил за юколу хорошее ружье, которое бьет метко.
- Напасть да всех побить, - как бы между прочим сказал, попыхивая трубкой, Афоня, занятый вырезыванием колка для весла.
- У-у! Как нападешь?
- Как нападешь? Подъехали на лодках и прямо набежали. Посечь их всех.
- А кто торговать будет?
- Мы торговать будем! - живо ответил Афоня.
Чумбо оглядел зеленую тихую реку, а за ней рыжие камни с вековыми кедрами по уступам и на вершинах... На этой стороне берег, истоптанный поколениями Самаров дочерна.
"Тут корень рода Самаров! - думал Чумбо. - Вон какой амбар старый сгнил, повалился в лес, как пьяный! Кусты на его бревнах выросли - это еще дедушка, самый первый Самар Нана строил! В лесу в железных рубашках его кости валяются. От этого Нана пошли Нанэй - наш народ, люди, все мы. Во-он за рекой скалы, как жеребцы скачут по склонам сопки... Они у нас так и называются - скалы Жеребцы. На этом месте, когда Нана пришел, рыба в воде шелестела, как листья сухого дуба шелестят. Ему поэтому место понравилось. Зачем сюда чужих пускаем? А? Про каждый камень, про каждую речушку у Самаров сказка есть. А теперь сюда разбойники приходят. Дедушка наш род сюда привел не затем, чтобы тут нас грабили! Вон какие кедры стоят! Таких нигде нет!"
За табак Фомка подарил Чумбоке свою выцветшую шляпу.
- Вот шляпа! Теперь тебя не узнает никто! - сказал Дохсо, когда Чумбока надел на себя подарок.
- Чумбока, надень русскую рубаху!
- Теперь ты можешь в гьяссу ехать, тебя даже Сибун не узнает! Совсем ты другой человек стал.
- Приезжай ко мне в гости в низовья, - приглашал Фомка молодого гольда.
Афоня возил добытое золото якутским купцам, за хребты. Скоро он отправится в город лоча.
* * *
Поздно вечером табор засыпал. Чумбока и Одака сидели у костра. Дядюшка Дохсо где-то в стороне, в потемках, бранился со старухой.
...Вспоминаю тебя, сестричка,
Ханина-ранина,
тихо и ласково, с восторженным повизгиванием, напевал Чумбо,
Когда рыбку бью в реке,
Ха-а-нин-на-ран-ни-на!
Хотел бы я, чтобы
Сердечко твое,
Ханина-ранина,
Трепетало как рыбка на остроге...
И, любуясь милой, Чумбо, поджав ноги, сидя, подпрыгивал в такт песне.
| 
