Бельды тем временем не зевали. Они не испугались Удоги, а лишь схитрили.

После встречи с Удогой Писотька и Улугу поднялись на гору. Они выследили Самара, когда он перевалил Мангму, и открыли убежище ондинцсв.

Самары ночевали поодаль от берега, за ивняком, на песчаной возвышенности, окруженной болотами, между протокой и глубоким заливом. Подхода к стану по берегу не было, оставался единственный путь для нападения - по воде.

Ночью в Мылках шли приготовления к бою.

На заре в озеро вошли пятнадцать больших лодок, полных вооруженными людьми. Бельды утыкали борта своих лодок зелеными ветвями и тихо двинулись на шестах вдоль берега. Туман полосами тянулся через озеро, цеплялся за остроголовый ельник на холмах. Плави-лась и плескалась рыба. Над туманом и над торами в яркой синеве плыли белые кучевые облака. Улугу и Писотька на деревянной душегубке пошли в разведку. Тихо взмахивая веслами, они приблизились к табору Самаров. Ветерок подул с устья реки. Ни одна собака не залаяла на стану. Разведчики уже видели лодки ондинцев, укрытые в камышах, и шесты, воткнутые в песок. Перед тальниками тянулась болотистая пойма. Подходить к стану врагов пришлось бы по открытому месту. Да и пойма около самого стана была рассечена зарастающей тихой протокой.

Писотьке хотелось посмотреть, много ли Самаров за песками в тальниках. Он поднялся и подал знак гребцу. Его брат опустил весло в воду, и лодка поплыла под ивами, окаймлявшими песчаную возвышенность.

За кустарниками Писотька увидал троих гольдов. У ног их лежала собака. Они курили трубки и негромко разговаривали. Стан был совсем близко. Кривоногий старик с бабьим лицом, стоя на коленях, раздувал угасший костер. В тальниках на черных шкурах виднелись спящие люди. Вдруг из воды вынырнул большой желтый сазан и бултыхнулся подле оморочки, сразу же прыгнул другой, за ним третий... На берегу заурчала собака. Из-за кустарников поднялись три головы. Рыбы, напуганные тенями гребцов и шестами, заскакали одна за другой. Лодка, как видно, шла над большой стаей сазанов. Писотька пригнулся и налег на шест. Оморочка пошла наутек. Самары заметили разведчи-ков, в таборе началась тревога. Огибая мель, оморочка вышла из-под укрытия. Со стана открыли стрельбу, но стрелы перелетали лодку, втыкались в песок и иссохшие коряги, торчавшие на мели.

* * *

Лодка уплыла. Самары ее не преследовали.

В стане Самаров готовились к бою. Старый Ла задумал устроить на Бельды засаду, чтобы в разгар боя окружить их. Он отделил девять парней под началом деда Падеки, велел им затаиться в камышах и быть там до тех пор, пока мылкинские не подплывут к стану и не выберутся на берег. Вот тогда они должны заплыть в тыл Бельды и угнать их лодки, а самих врагов стрелять из луков.

- Правда, девять человек маловато, - сокрушался он, - но, быть может, что-нибудь получится. Ла уговорился со стариками, кто с кем и на какой лодке поплывет и что каждый будет делать, если придется драться не на берегу, а на озере. Тут были сделаны перемещения, с тем чтобы на каждой угде имелись сильные гребцы и хорошие стрелки из лука. Две берестяные оморочки отдали Чумбоке и Кальдуке, как самым низкорослым и легким. Дед Падека и парни волоком протащили две большие лодки и скрылись в зарастающей протоке. Ла сбегал в тальники и достал из мешка железную кольчугу. На дне плоскодонки лежало его русское ружье, купленное зимой у Алешки. Вот бы из чего полыхнуть по Бельды... Но в те времена родовые ссоры еще не решались огнестрельным оружием, и Ла оставил ружье на месте.

- Большая лодка идет! - крикнул караульный. Медленно взмахивая веслами, из утреннего тумана, кутавшего островок, выплывала тяжелая плоскодонка, щетинившаяся копьями. Самары укрылись в кустарниках. Из-за острова потянулась вереница больших лодок.

- Еще одна, - вырвалось у Ногдимы.

- И еще...

С передней вражеской угды выстрелили из дальнобойного лука. Перистая стрела перелетела через озеро и с силой ударилась в мертвую талину посредине стана, так что на разбросанные сохатиные шкуры полетели корье и щепы.

- Чего боитесь? Зайцы, что ли? - крикнул Ла на парней, перебежавших в рощу.

Ногдима выдернул стрелу из ветлы и отдал ее старикам.

- Это стреляет Локке! - воскликнул Ла. - Кроме него, ни у кого из мылкинских не хватит силы так натянуть лук, чтобы стрела перелетела от островка на Додьгу...

Вторая стрела, срывая листья и ломая ветви, вскользь задела ветлу и плашмя ударила Уленду по лбу. Он бросил лук и в страхе схватился руками за голову, полагая, что смертельно ранен.

- Беда с этим стариком, - засмеялся Чумбока, но смолк под строгим взором отца.

Самары укрылись в чаще. Дальнозоркий Локке пустил стрелу в ивняки. С берега стали отстреливаться, но, как ни тянули тетиву, не могли докинуть стрел до лодок. Враг был неуязвим.

Видя, что страх овладевает ондинцами, Ла велел выплывать навстречу Бельды. Хотя Ла и не был главарем у Самаров, но сейчас, как самый расторопный и сообразитель-ный, он стал всем распоряжаться, и его охотно слушались,

"Пусть велит нам, что надо делать, - он знает больше нас и, видно, будет за все отвечать", - решил в душе каждый, и все положились на него. Поэтому, когда Ла приказал выплывать навстречу Бельды, сородичи не стали с ним спорить, как бывало обычно, когда решалось какое-нибудь Общее дело, а с рвением кинулись вперед, понуждая пинками и толчками молодых быть повеселей и порасторопней.

Ла, Холимбо, Хогота, Уленда и Ногдима перебежали мель и скрылись в тальниках. Ватаги Самаров последовали за ними. Локке бил по ним из лука. Стрела угодила в песок, под ноги Чумбоке, он упал через нее, но остался цел и невредим. Когда лодки Самаров выплыли из камышей, Бельды прекратили стрельбу и взялись за весла. Их флотилия стала быстро приближаться. Звонкий плеск и бодрые крики огласили воздух. Волны побежали на берег, тростники застучали в заливах, испуганные птицы с криками закру-жились над травянистыми берегами.

- Эй, собаки! - весело кричал врагам Кальдука, выплывая вперед на оморочке.

Бельды было множество. На их лодках Ла насчитал до полусотни голов... Но страха не было. Ясное утро, лес, яркий, как всегда бывает ранним летом, холодноватый утренний воздух - все располагало к сильным, решительным действиям.

- Старосту своего куда спрятали? Давайте его нам!

- Плюнуть на тебя! - кричал Уленде толстый Бельды в железной кольчуге. - Ни баба, ни человек.

- Тяп-тя-ап... - злился Уленда и вдруг метко ударил толстяка стрелой в грудь. Тот пова-лился в лодку.

- Не забудем, как наших обидели, всех убьем! - кричали Бельды, но вперед плыли не все, некоторые поворачивали обратно.

Ла с луком стоял на коленях в носу лодки. Уленда был на корме. Холимбо, Ногдима и Хогота изо всех сил разогнали лодку, бросили весла и схватились за оружие. Пять стрел метнулись на Бельды. Из косого строя вражеских лодок быстро пошла вперед громоздкая угда, расписанная красной и черной краской и украшенная резьбой. Она была полна людей в деревянных латах с копьями и с кожаными щитами в руках. Из-за зеленых веток, наваленных на ее тупом носу, виднелась голова силача Локке с сивой бородой, заплетенной в косичку. Перед ним лежал дальнобойный еловый лук. Такие луки охотники натягивают ногами, настораживая их на сохатых или на рослых медведей, но у Локке хватало силы натянуть его руками.

"У этого старика два сердца", - подумал Ла. Это был опасный противник и плыл прямо на него. Ла выстрелил в Локке в упор. Стрела разбила его щит и латы. "Плохо, схватил Ла другую стрелу. - Жаль, что не попал в голову..." Локке поднялся. Ла увидал его светлые косые глаза... Самар вдруг бросил лук и схватил копье. Лодки сближались...

Когда Локке рванул огромную тетиву - никто не заметил. Он сделал это мгновенно. Метко пущенная стрела с могучей силой ударилась в грудь старого охотника, разорвала железные петли на его груди, и Ла без стона рухнул навзничь на дно угды. Из-под дрогнувшей лодки побежала зыбучая волна.

- Ла убит... Бей Самаров!.. - И с хвастливыми возгласами Бельды ринулись вперед.

Испуганные гибелью Ла, ондинцы отплывали обратно, бросали в заливе лодки и выбегали на песок. Мылкинцы тоже спешили к берегу. Большая плоскодонная лодка Самаров со сраженным Ла и его друзьями оказалась отрезанной от берега. Уленда, Хогота, Холимбо и Ногдима отгребали к устью Додьги. С ними рядом плыл на оморочке Кальдука. Уленда выдернул из груди мертвого стрелу. Кровь хлынула из раны, заливая одежду. На широком дне угды Кальдука увидал ружье. Ни слова не говоря, Маленький протянул руку за борт и выхватил со дна лодки русское ружье, купленное стариком Ла у Алешки. Оно было заряжено. Сзади послышались отчаянные крики. Маленький оглянулся. На косе начиналось побоище. Самаров было мало, им грозила гибель.

- Нашли старики время возиться с покойником! Так нас всех побьют. - И, налегая на веселко, Маленький помчался к берегу.

- Эй, ты, чего схватил? - поднялся Уленда, но Кальдука был уже далеко.

Хогото, Холимбо, Ногдима и Уленда, оправившиеся от страха, тоже двинулись на выручку своим. На песках завязалась рукопашная. Оравы Бельды лезли на косу. Вот они, чужие, некраси-вые лица врагов. Краснокожий Локке с зелеными каменными серьгами в ушах, Бамба с болячка-ми и лишаями на лице, одетый в черно-синие деревянные латы толстый Бариминга, кривоногий и однорукий черт Турмэ, ловко орудующий муккача - граненой дубинкой, Мангадига с кольцом в носу, в кофте и в кожаной юбке. Врагов встретили колючим строем копий, дубин и рогатин. Падека и Удога, еще когда Ла упал в лодку, поняли, что дело плохо, и выплыли из камы-шей. На них напало человек десять врагов. Бельды дрались, стоя в лодках, и оттеснили Самаров обратно к протоке. Самары бросили там обе лодки и отступали по колено в иле и по пояс в зеленой воде, отбиваясь от озверелых Бельды дубинами и длинными охотничьими копьями. На Удогу враги насели со всех сторон с такой яростью, что он не успевал нанести никому из них ловкого удара... В душе он молил добрых духов, чтобы отец остался жив и чтобы кто-нибудь отомстил за него.

Сражение дубинками и копьями с обеих сторон велось с большим искусством. Дрались громадными гранеными дубинками - муккача, широко схватив их двумя руками и норовя попасть друг другу острым ребром по пальцам. Такими дубинками всегда решались родовые споры. Кто умел хорошо владеть муккача, был зорок, ловок. Старики, обучая молодых драться на муккача, готовили их не столько к родовым битвам, как к медвежьей охоте. Когда бьешь медведя ножом, то надо действовать очень точно и быстро, потому что зверь сам быстр и ловок. Тот, кто не даст ударить себя дубиной по пальцам в драке на муккача, тот не упустит ни одного движения медведя на охоте. На широкой песчаной банке перед тальниковой рощей от ударов сотни граненых дубин и копий стоял дробный стук, похожий на игру в китайские трещотки. Чумбока, сжимая сирнапУ, кинулся на Локке. Лязгнуло железо...

Раньше у Чумбоки не было никакого зла на Локке, и даже напротив - он знал, что Локке человек умный, добрый, - но сейчас, во время родовой вражды, после того как Локке убил его отца, не было для Чумбоки врага ненавистнее Локке. Старик тоже разгорячился битвой и готов был бить и резать направо и налево без разбору, будь то родные или бывшие добрые друзья.

Когда Чумбока ударил рогатиной по его оружию, силач легко отвел удар.

- Вот убийца отца! - неистовствовал Чумбока. - Разрубить бы твою рожу...

Низкорослый Самар бился, полусгибая ноги, словно норовил залезть под Локке, как под медведя, и вспороть ему брюхо. Сухие и жесткие босые ступни Чумбоки вязли в песке. Снова лязгнули клинки. У Чумбоки треснуло древко. Локке ударил еще раз, и клинок отвалился.

Старик усмехнулся.

- Ну, теперь руками могу тебя взять! - воскликнул он, отбрасывая копье.

От Локке всегда можно было ждать: он и верно задавит руками... "Что делать?.. Бежать?.. Не буду бежать". Чумбока отпрянул и сорвал с пояса нож.

- Бей дикого! Бей Самара! - дружно заорали Бельды.

Рыжебородый старик рассвирепел. Белые глаза его выкатились.

- За косу тебя схвачу и отрежу голову, как у калуги! - вытащил он большой нож. - Сейчас тебя съем! - осклабился Локке.

Над головой Чумбоки сверкнуло железо.

"Что за шутки? - мелькнуло в голове у парня. - А если и верно кусать станет?" - Чумбока похолодел от страха.

- Уши сначала отрежу, ноздри съем.

Чумбока увидел мясистый калтык старика над кольчугой. Пока старик мешкал, парень, замахнувшись, из всей силы метнул свое последнее оружие в горло Локке. Старик запрокинул голову, нож вывалился из его руки. Он захрипел и повалился на песок. Частое хриплое дыхание с кровавыми брызгами вырывалось из раны... В этот миг из-за груды наносника выбежал с ружьем Кальдука Маленький. Он прицелился и ударил по ораве Бельды, вооруженных палками и дубинками, из русского ружья. Громыхнул выстрел и перекатами отозвался на озере. Маленький отбросил ружье и закру-жился волчком, закрывая разбитое в кровь лицо...

Пуля никого не задела, но гром выстрела произвел свое действие. Бельды только что видели гибель Локке. Страх охватил их. Они прыгали в лодки и гребли прочь от берега. Убитого Локке они вынесли на руках и положили в раскрашенную углу. Падека и Удога, слыша победные крики Сатаров, с новой силой кинулись на врагов и погнали их через камыши. Тут Удоге подвернулся Писотька, и он ловко задел ему копьем бок. Бельды упал в воду. Его товарищ и сородич Улугу Бельды подхватил раненого Писотьку и быстро потащил через камыши.

Дед Падека, по пояс в тине и в водорослях, выскочил на песок. Старик был в ударе. Услыхав, что Чумбока убил Локке, он с размаху бросил в лодку копье и сам прыгнул следом.

- Толкайтесь шестами!.. - закричал он.

Четверо парней, двое на корме и двое на носу, налегли на шесты, и угда, пронзив тростин-ки, вылетела на озеро и помчалась в погоню.

- Какой ты молодец! - голосил Падека, перегоняя Чумбоку. - Удока в камышах Писоть-ку свалил, а ты самого Локке как-то ухитрился... Беда, чего наделали! Теперь уж мира не будет, не на шутку разодрались, придется у них всю деревню убивать.

- Зайцы!.. Зайцы!.. - кричали ондивцы вслед убегавшим Бельды.

Лодки мчались по глубине. Шесты еле доставали дна.

- Гребите, гребите! - рявкнул старик.

Шесты загрохотали о днища. Парни втыкали в борта колки и насаживали на них весла. Дед Падека натянул лук и пустил стрелу в отстающую лодку противника; там быстрей заработали веслами.

Погоня продолжалась до реки. Каждый ондинец вздыхал свободно, выплывая на простор Мангму. Путь в Онда был свободен. Вдали голубели родные горы. Привычный, милый ветер, вкусно пахнущий рыбой, шевелил тальники. Старики, а за ними молодые Самары вылезли на берег и падали ниц перед Му-Андури...

- Велик, велик Мангму! Плохо тому, кто тебя долго не видит!

Вдали под крутым обрывом чернела стая уплывавших лодок. По воде доносилось лязганье шестов о гальку. На песках были свежие следы. Это мылкинские убегали по болоту и по отме-лям...

- Не все успели сесть в лодки, - говорили Самары.

На горле озера снова раскинулся стан. Теперь ондинцы никого не боялись.

Раненые разбрелись по окрестностям в поисках лекарственных трав. Четверо Самаров ходили на болото смотреть, не остался ли там кто-нибудь из Вельды. Но все следы вели к берегу и пропадали у воды.

Ла положили на небольшую дощатую лодку и прикрыли от солнца ветвями. Чумбока и Кальдука утром должны были везти его тело домой. Вечером дед Падека уговаривал сородичей напасть на Мылки и вырезать там всех мужиков, парней и мальчишек.

Уленда и Холимбо заикнулись было, что пора бы мириться с Бельды, но дед Падека и слушать не хотел. Он тут наговорил разных страхов, помянул, как когда-то давно была война и как в одной деревне вырезали всех мужиков, но одного младенца победители пожалели, оставили в живых и взяли к себе. Потом мальчик вырос, узнал, кто он, кровь заговорила в нем, он почувствовал желание мстить и ночью перерезал всю деревню.

- Мы у них двух, кажется, убили, они с нами мириться не захотят, пугал их воинствен-ный дед. - Нас в долгу считать будут... Мстить нам станут... Надо всех убить, чтобы некому было нам мстить. Так нас еще наши отцы и деды учили.

Самары наконец согласились плыть в Мылки и бить там всех подряд, кроме баб и девчонок. Удога был убит горем. Ему казалось, что воевать больше не следует, что теперь лучше мириться и ехать домой поплакать об отце. Но он никому не высказал этих мыслей. Он знал - обычай требует убивать мылкинских, а против обычая нельзя ничего говорить. "Только раньше, должно быть, старики были еще дурней теперешних", - с досадой подумал он, слушая деда Падеку. Ночью Самары тронулись вверх по Мангму. Они переплыли на правый берег, поднялись до Экки, перевалили обратно на поемную сторону и на рассвете узкой верхней протокой, как черным ходом, вошли в озеро. Из-за седых ветельников выплывали высокие вешала и рогатые крыши. Колыхнул ветерок. Пахнуло гнилой рыбой.